Вадим, 53 - 31 июля 2012 06:22

[COLOR=darkblue]О сексе:

Сексуальная жизнь кишит опасностями так же, как джунгли Бразилии, в которых полным-полно диких обезьян. Готовишься в первый раз заняться сексом с привлекательным незнакомцем, а он, расстегивая ширинку, внезапно выдает: «Привет, я Кирилл. А это — Мефодий».

Что заставляет некоторых мужчин воспринимать часть своего тела, пусть и очень важную, как отдельную личность и даже наделять ее именем? И как вести себя нам, женщинам, когда нам с официозом, достойным приема английской королевы, представляют доблестного капитана Крюка (потому что изогнутый)?

Есть прекрасный английский анекдот: «Почему мужчины так любят давать имена своим половым членам? Потому что не любят, когда все важные решения за них принимают незнакомцы».

Давайте признаем тот факт, что потребность как-то называть свои половые органы в условиях жесткого лексического дефицита — это проблема, причем такая же каждодневная и насущная, как и хлеб наш. Прозвища, имена с отчествами и даже титулами — все это давным-давно стало предметом шуток, пусть не всегда приличных, но вполне беззлобных.
С Востока из глубины веков к нам пришли поэтические названия полового члена — «нефритовый стержень», «жезл наслаждения», «стрела любви», «меч страсти». Что и говорить, на Востоке всегда знали толк в сексе и не стыдились этого — достаточно вспомнить древние любовные трактаты. Отсюда возвышенные эпитеты, в которых так и сквозит благодарность к, так сказать, предмету. Древняя Греция и Древний Рим с их фаллическими культами тоже не особо стеснялись в выражениях. Но когда на смену язычеству пришло христианство, секс и все, что с ним связано, получило два грифа — «совершенно секретно» и «совершенно постыдно».

Это не могло не отразиться на «благоречивых» названиях мужского полового органа, и все стало более-менее прилично. В Америке у него есть имя — Dick и профессия — cock. На идише пенис именуется «шмок», а тот, что поменьше — «шмекеле». Болгары большой орган уважительно называют хоботом, а обычный — «куром» или «чуркой». И нетрудно догадаться, как с болгарского переводится слово «едноокия». У датчан встречаются такие названия, как «анаконда», «дилер» и «нож». Французы продолжают тему оружия — в их системе координат член меньше, чем на «арбалет» не тянет. Они, кстати, подтверждают звание самой любвеобильной нации — в их лексическом запасе около 90 названий для одного-единственного органа! От них не отстают итальянцы — здесь и «чучело», и «пугало», и «птичка»… И почти в каждом языке мира для члена есть продуктовый эвфемизм — колбаска, сосиска, салями, сарделька. Что, впрочем, неудивительно.

А что же с русским языком? Великий и могучий традиционно щедр. Правда, почти все, что связано с названиями полового члена, возвышенным не назовешь никак. Судите сами: «болт», «палка», «шишка», «кол»… Однако все рейтинги бьет одно-единственное краткое и емкое слово из трех букв. Интересно, что происхождение этого слова абсолютно невинно. Оно имеет общеславянский корень, означающий буквально «отросток», «побег». От этого же корня произошли слова «хвоя», «хвост» и другие. Однако оно стало совершенно незаменимым. В «Словаре русского мата» имеется больше 500 ( идиом, фразеологизмов, грамматических и лексических клише со словом «…». Трудно вообразить ситуацию в жизни простого русскоговорящего человека, в которой это волшебное слово было бы неуместным. Им можно выразить большинство имеющихся у человека эмоций и обозначить огромное количество самых разноплановых ситуаций, что повергает в абсолютный ступор всех иностранцев, включая известных матершинников — немцев, французов и итальянцев.

Комментирует психолог Анатолий Смыслов:

— В том, что мужчины говорят о своем члене в третьем лице, нет ничего странного или страшного. По статистике, 75% представителей сильного пола дают ему имена и прозвища. Выражение «мериться членами» имеет устойчивый смысл, который не меняется тысячелетиями. Фаллос олицетворяет могущество, силу, власть и мужественность. У большинства народов он является символом мироздания, первоосновой всего сущего.

В Древней Греции перед храмами и домами ставили квадратные колонны (гермы) с мужской головой и эрегированным половым членом, охранявшие дороги, границы, ворота. Повреждение герм считалось святотатством. В Древнем Риме дети носили на шее амулеты в виде фаллоса в качестве защиты от зла. Гениталии, в первую очередь, мужские — это, если хотите, предмет статусный. А к статусам мы все относимся с почтением. Так стоит ли удивляться тому, с каким трепетом мы, мужчины, обращаемся со своим половым органом?

Пользуясь случаем, хочу обратиться к прекрасному полу: вы можете критиковать в мужчине абсолютно все, но если он вам дорог, никогда не критикуйте его половой член. Вы можете плохо обходиться с мужчиной, но никогда не пренебрегайте его членом. Если бы вы только знали, сколько тяжелых комплексов у него может породить одно лишь искреннее и невинное ваше восклицание типа «Ой, какой хорошенький!». И наоборот — любой мужчина будет носить свою женщину на руках, если она отдает должное его, так сказать, корням. Даже если мужчина склонен сам иронизировать на свой счет, не обманывайтесь — от женщины он будет ждать всегда только опровержений собственной иронии.

Да, наш мир по-прежнему фаллоцентричен, и с этим ничего не поделать — что бы там ни говорили феминистки.
[/COLOR]

• 
• 
•